– Ларсий, – подсказал Хаксют.

– Разве это адмарское имя? – нахмурилась она и тут же замахала на нас руками: – Погодите, я поняла! Он чужестранец, верно? Тогда понятно, откуда рыжая масть… И он ставит себя в один ряд с… хм… истинными аристократами Адмара?

– Именно так, шади, – тяжело вздохнул Даллаль, явно поняв, что ему не отвертеться от этого разговора. – Ты сама догадаешься, почему Чайка обозвал его мерином?

– Конечно. Он, наверно, кастрат?

– Именно так, хотя об этом стараются не вспоминать лишний раз, – сказал Хаксют. – Я слышал, когда-то давно, когда нынешний рашудан был еще наследником, одним из многих, Ларсия купил на невольничьем рынке тогдашний смотритель дворца. Думаю, у пиратов.

– Спорим, он с Западного архипелага? – перебила Фергия. – Масть намекает… В Арастене не так много рыжих, на Севере побольше, но туда никто за рабами не сунется. Значит, он из-за океана, как одна… хм… Словом, была у моей мамы рабыня с Запада, тоже рыжая, на редкость сметливая. Ухитрилась навести на маму убийц…

– Долго она после этого прожила? – осведомился я, потому что не знал этой истории.

– Представьте себе, порядочно, – усмехнулась Фергия. – Даже сделала карьеру актрисы. Правда, все равно плохо кончила. Ну да мы не о ней говорим, а о Ларсии! Так, думаю, его назвали торговцы, потому что западные имена трудно произнести. Но это уже мелочи. Продолжай, Хаксют-шодан!

– Мальчик был хорош собой и умен, – сказал тот и налил себе воды: ойф закончился, и я отправился на кухню, стараясь не упустить ни слова из рассказа. А Фергия могла бы наколдовать бездонный сосуд, к примеру, или зачаровать жаровню, чтобы та сама готовила напиток! Но высказать предложение я не рискнул. – Он ненадолго задержался при шуудэ.

– Они стали обращать на него слишком много внимания?

– Они могли сколько угодно забавляться с ним, но что толку? – вздохнул Хаксют. – К шуудэ, а тем более женам и наложницам рашудана, не подпускают настоящих мужчин. Все слуги во внутреннем круге женской половины – кастраты.

Фергия внимательно посмотрела на Даллаля, и тот возмущенно поднял руки:

– Я никогда не служил там, шади!

– Разве я спрашивала об этом? – удивилась она и повернулась к старику. – Значит, Ларсий сумел обратить на себя внимание не только заскучавших шуудэ, но и начальства?

– Должно быть, так, – кивнул он. – Ума и хитрости ему не занимать, и вскоре его перевели во дворец, сперва обычным слугой, а затем он начал подниматься выше и выше… Я не знаю, как это было, шади, я ведь наблюдал за его возвышением со стороны.

– Однако ты откуда-то знаешь, когда и как его купили.

– Ну… да, – Хаксют ухмыльнулся. – Это я его продал. И имя ему нарек тоже я.

Фергия всплеснула руками и восхищенно выругалась.

– Вот так хитросплетение судеб! – воскликнула она наконец. – Неужели и ты пиратствовал в свое время, шодан?

– Нет, я лишь занимался перекупкой у северян, – пояснил он. – Они, сама знаешь, не очень-то любят ходить в эти воды. Наверно, слишком много соблазнов: неповоротливые торговые галеры, чьи хозяева экономят на охране… Я прав?

– Именно… А ты вдобавок тогда занимался торговлей с Адмаром и хорошо знал вкусы покупателей?

– Конечно, шади. Я отбирал тех, кого обязательно купят, – без тени сожаления ответил старик. – Ну а за время пути успевал обучить их основам языка, кое-каким манерам… Словом, не вовсе диких продавал, а за это, сама понимаешь, полагается дополнительная наценка. Распорядитель рашудана брал у меня девушек не глядя, а вот юношей… когда как. Но на них тоже находились покупатели.

– Надо думать, ты не слишком распространялся о работорговле, – пробормотал я, поставив на стол кувшин. Хорошо еще, с моими способностями не нужно ждать, пока закипит вода, это занимает считаные мгновения.

– Нет, конечно, Вейриш-шодан! Семья полагала, что я торгую тканями и лишь изредка вожу живой товар: породистых лошадей, даже овец…

– Мы опять ушли слишком далеко в сторону, – сказала Фергия. – Значит, Ларсий быстро пошел в гору. А как он ухитрился стать главным советником?

– Боюсь, я не знаю подробностей, – покачал головой Хаксют. – В те годы я уже осел на месте и не ездил сам с товаром. Думаю, Даллаль-шодан сумеет рассказать больше.

– Я тогда еще не родился, – сознался начальник стражи, глядя на старика с заметно большим уважением, но и недоумением тоже. Вряд ли он мог заподозрить в скромном книготорговце бывшего лихого купца! – Слышал лишь немногое от наставников…

– Так поделись! – воскликнула Фергия.

Глава 20

У представителей семейства Нарен еще никто не вырывался, это я давно знал. Не стал исключением и начальник стражи.

– Говорят – только говорят, уважаемые, и я не знаю, правда это или слухи! – будто Ларсий-шодан вкрался в доверие к наследнику тогдашнего рашудана. Тот ведь был далеко не первым и не самым любимым сыном… – Даллаль сделал выразительную паузу.

– Но править стал все-таки он… Отец переменил решение или других претендентов просто не осталось? – прямо спросила Фергия.

– Второе, госпожа. И с тех пор Ларсий неотлучно находился при рашудане. Должно быть, – Даллаль понизил голос, словно страшась собственной храбрости, – он приучил нашего правителя, будто без него тот и шагу не сумеет ступить. И все знают: рашудан всегда советуется с Ларсием, а тот может говорить от его имени, не спрашивая каждый раз дозволения…

– Понятно, – протянула Фергия. – И даже удобно. Все добрые свершения приписываются рашудану, а прочие, вроде поднятия налогов и увеличения пошлин, – главному советнику. Ему-то что? Стыд уж точно глаза не выест… За столько лет эти двое научились работать вместе, либо же рашудан настолько привык полагаться на советника, что перестал его контролировать, и тот несколько… хм… зарвался. Так?

Даллаль кивнул. Судя по выражению лица, он прощался с должностью, а то и с головой, и я задался вопросом: что с ним сотворила Фергия? Неужели заколдовала, чтобы стал более разговорчивым?

– Ну что ж, в целом все ясно, – сказала она. – Рыжий мерин – констатация факта. То, что он ставит себя вровень, а то и выше высокородных адмарцев, да еще задвигает их назад, тоже общеизвестно. Таким образом, Чайка всего лишь выразил общественное негодование в доступной форме.

– А что насчет серебра и злата? – с интересом спросил я.

– Вейриш, это же очевидно! Дорвавшись до власти, Ларсий наверняка сколотил немалое состояние. А поскольку подобные люди обожают выставлять богатство напоказ, он, ручаюсь, увешан всякими побрякушками… Кафтан, расшитый жемчугом и драгоценными каменьями, тарбан из золотой парчи, на лбу рубин с кулак размером и целый веер из перьев белой цапли, будь они неладны! И туфли тоже золотом подбиты. Угадала я?

– Ты преуменьшила, шади, – вздохнул Хаксют. – Равно как и Чайка. И я должен тебя поправить: Ларсий не просто ставит себя вровень с высокородными, он считает себя… м-м-м… как бы лучше выразиться…

– Более адмарцем, чем даже сам рашудан! – выпалил вдруг Даллаль и зажал рот ладонью.

– Именно, благодарю, шодан, – поклонился ему старик. – О, Ларсий действительно знает обычаи, адмарские и соседские, безупречно владеет почти всеми наречиями Юга, разбирается в политике и торговле лучше многих, но…

– Но он все равно лишь беспородный мерин в конюшне рашудана, даже если хозяин не желает этого замечать, – заключила Фергия. – Гм… А вот тот последний пассаж насчет гривы и задницы следует рассматривать как аллегорию или?..

– Не могу сказать, шади, – покачал головой Хаксют, а Даллаль развел руками.

– Тогда сочтем, что яркий цвет волос советника просто отвлекает или даже забавляет рашудана, – постановила она. – А поскольку с возрастом этот Ларсий наверняка наел изрядный курдюк, то, думаю, с трудом проходит в двери. Мудрено ли такому упитанному человеку загородить свет рашудану?

– Пожалуй, – согласился Даллаль, помедлив. – Но тогда выходит, шади, что Чайка опять сказал чистую правду?