– Всех подозрительных личностей на дорогах теперь проверяют, – пожал плечами Рыжий. – А у нас с Яном больно уж рожи разбойничьи, да и провожатый наш не лесной фиалкой выглядел.

– Ну, что проверяют – это верно, – кивнул Маррис. – Но рыжих – особенно.

– Это за что же нам такая честь? – удивился тот.

– За то, что какая-то сумасшедшая королю предсказала: смерть его придет от огня, не им разожженного. Это многие слыхали, – выдал гвардеец, – дело было на людной площади, вскоре после рождения принцессы Эмилии. Ведьме тотчас голову с плеч смахнули, но что проку, если она успела произнести пророчество?

– А рыжие-то здесь с какого боку? – не поняла я, но вспомнила вдруг разговор о «негасимом огне». – Может, Рикардо угореть суждено, может, слуга уголек уронит, может, молния с небес ударит так, что весь дворец полыхнет, да мало ли!..

– Так король истолковал это пророчество, – пояснил Маррис. – Почему – не спрашивайте. Я сам услышал случайно, как старшие офицеры переговаривались. Дескать, это иносказание, а на самом деле ведьма имела в виду человека с рыжими волосами. Это он может убить короля. Или она, об этом ничего сказано не было.

– То-то, наверно, в веселых домах спрос на краску, о которой Клешнявый толковал, упал, – хмыкнул Рыжий. – Поди все девки взялись волосы выбеливать или чернить!

– Толку-то? – ответила я. – Юбку задерут да проверят…

– Так веселые девицы не только голову выкрасить могут, – просветил он. – А то и вовсе… гм… наголо выщипать.

– Да ты знаток, как я погляжу!

– Бродяга и не такое знает, – ухмыльнулся Рыжий в полумраке, только белые зубы сверкнули. – Опять же, бывает, человек белокурый, а руки там и грудь все в черном волосе…

– Верно, я еще как-то подумала, что отец был светловолос, а борода у него росла каштановая, – припомнила я. – А у тебя вот брови и щетина темные. В самом деле, не враз угадаешь! Но, выходит, – обратилась я к Маррису, – Рикардо объявил охоту на рыжих?

– Охоту не охоту, но за ними присматривают, – сказал тот. – К веселым девицам король не заглядывает, на то у него фрейлин полный дворец, а вот чужаков подобной масти непременно проверять положено: кто такие, откуда взялись, что им в наших местах понадобилось… А ты, командир, при оружии, и рожа у тебя самая что ни на есть разбойничья, это ты верно сказал. Так что не обессудь – остановили!

– Ну, остановили, сами виноваты, – пожал плечами Рыжий. – Да и глупо это. Сколько мне доводилось слыхать о пророчествах, всегда они исполняются не так, как думалось. Сказку о веретене помнишь? Ну вот. Казалось бы, все прялки в королевстве уничтожили, а одна-таки сохранилась, да где – на чердаке в королевском замке! Пришло время – и принцесса свое веретено нашла… Так и Рикардо встретит своего рыжего человека. Или не человека. Может, его рыжий конь сбросит или рыжий пес загрызет!

– Угу, ты б еще сказал: рыжий петух в задницу клюнет, – не удержалась я.

– Может, и так, – согласился он. – В моих краях красным петухом пожар называли, так что я бы на месте Рикардо не только бродяг опасался… А, собственно, Маррис, к чему ты клонишь? Уж не решил ли ты, что я и есть тот самый человек?

– А если так? Ведь все сходится!

– А не ты ли весточку тем солдатам послал?

– И как бы я ухитрился? Почтового голубя у меня за пазухой не было, и вестовой за ближайшей елкой не поджидал!

– Да мало ли, разные есть способы… – пробормотал Рыжий. – Ну да пускай… А что же ты сразу не сказал о том, какую нежную любовь питает наш самозваный король к людям вроде меня, а?

– Должно быть, рассчитывал, что я отнесусь к его предложению более благосклонно, – сказала я. – В самом деле, пристало ли наследнице престола путешествовать невесть с кем? То ли дело юный дворянин с самыми благими намерениями и здоровой корыстью!

– Пусть так, пусть я искал выгоды, но… что у Рыжего-то за причина устраивать все это? – мрачно спросил Маррис. – Ты знаешь, госпожа?

– Знаю, – ответила я, хотя не была уверена, что тот сказал мне правду. – И цель у нас одна. Довольно об этом, Маррис. Если ты решил выдать Рыжего людям Рикардо, то лучше забудь об этом. Я сама тебя зарублю, если ты хотя бы попытаешься это сделать!

– Я ж говорил, у хозяйки всегда топор под рукой, – довольно сказал Рыжий.

– Именно. И довольно болтовни, спать пора. Кто-то грозился до рассвета выехать!

Маррис пробормотал что-то невнятно, вроде бы пожелал доброй ночи, и отошел подальше.

– Что же это за ведьма такая была… – подумала я вслух.

– Он же сказал – сумасшедшая. Блаженная, должно быть, таких, случается, посещают видения, – ответил Рыжий. – Помнишь, я говорил, что бродяг и нищих теперь тоже без разбору волокут в каталажку?

– Да. Ты упоминал, что прокаженным или побирушкой уже не прикинешься.

– Именно. А жаль, это было бы проще всего… Но теперь окончательно ясно: Рикардо боится… – проговорил он с каким-то странным чувством в голосе. – Он боится не успеть осуществить свой план и не просто застрять навсегда здесь, в этом мире, в уродливом теле, а и вовсе распроститься с жизнью! С одной стороны, это нам на руку: когда кто-то боится до такой степени, он способен понаделать уйму ошибок. Но с другой – он и подозревает всех без разбору, шарахается от собственной тени, поди подберись к нему…

– Непростое дело ты затеял, – обронила я.

– Непростое, – согласился Рыжий. – Но я справлюсь, обещаю. Иначе не будет мне прощения.

– Чьего прощения? – спросила я, но он не ответил.

Глава 8

Путь и в самом деле оказался не слишком долгим, вскоре в воздухе повеяло морем, а там и оно само показалось – я увидела сизые волны с гребня очередной скалы и придержала коня.

– Море-то уже зимнее, – невольно сказала я, когда Рыжий остановился со мною рядом.

– Да, – кивнул он. – Море – зимнее. А берег – ты сама видишь…

Тван согласно фыркнул и переступил по жухлой – не побитой заморозками, а просто высохшей – траве точеными копытами. Недавние дожди скатились с хребтов гор, не напитав землю влагой. Верховые пожары кое-как притушили, и на том спасибо!

– Едем, – сказал Рыжий и потянулся было взять Твана под уздцы, но тот отпрянул и так лязгнул зубами, что сторожевой пес бы позавидовал. – Ишь, до чего грозный!

– А ты не трогай без нужды, – улыбнулась я, подхлестнув жеребца.

– Хозяйка, а ястреб твой куда подевался? – спросил он вдруг.

– Он не мой, – покачала я головой. – Куда-то улетел, а вернется ли… кто же его знает? А почему ты спросил?

– Подумал: шонгорскому вельможе показаться с такой птицей – лучше не придумаешь! Ловчие ястребы и соколы за морем стоят дорого, не всякий может позволить себе такую птицу. Иные подороже будут, чем породистые кони или охотничьи собаки… или там рабыня-златовласка.

– Дельно задумано, только Зоркий – вроде моего Твана, в руки незнакомому человеку не дастся, – вздохнула я. – А супругам шонгорских вельмож, наверно, не полагается носить на плече таких птиц?

– Да уж, – усмехнулся Рыжий. Рубец на его лице быстро подживал и, хоть мешал улыбаться очень уж широко, явно не доставлял особых неудобств. – Жаль.

– Не думаю. Рикардо мог и узнать эту птицу.

– А он видел ее прежде? Ты ведь говорила, Рикардо объявился уже после гибели твоего нареченного, а Зоркий улетел именно тогда. Я ничего не перепутал?

– Нет, но ему могли и доложить, что у Саннежи имелся ловчий ястреб. Не у многих придворных были такие, да еще чтобы слушались хозяев навроде собак… Я не помню, говорила ли тебе, что на Зоркого никогда не надевали пут и клобука?

– Не говорила, – покачал он головой. – Вот так птица… И он в самом деле слушался хозяина?

– Во всяком случае, добычу отдавал беспрекословно. И сам не срывался за каким-нибудь воробьем, если был на руке у Саннежи. Волновался, бывало, но без приказа не взлетал. Саннежи взял его из гнезда птенцом, – добавила я зачем-то. – Зоркий вырос у него на ладони.

– Удивительно, что такой ястреб не доверяет людям. Обычно у вельмож есть сокольничьи…