– Старуха, которая ее продавала, сказала – отпусти, пускай бегает. На зов придет. Ну или когда проголодается.

– И вы поверили? – изумился я.

Придет она, как же! К знакомым людям вернется, и плакали денежки… Знаю я этот фокус!

– Я проверила, – с достоинством ответила Фергия, отвернулась, сунула пальцы в рот и свистнула так, что я чуть не присел.

Потом еще раз. И еще. И так до тех пор, пока в ушах у меня не зазвенело. А затем раздался глухой перестук копыт, и я увидел… это.

Ариш ничего не перепутал. Фергии продали дикую лошадь: это видно было по характерной песчаной (соловой ее назвать язык не поворачивался) масти, темным полоскам на шее, щетинистой темной же гриве, короткой шее и большой голове. Однако для дикарки эта кобыла была великовата, а судя по достаточно длинным ногам и сравнительно легкому корпусу, в родословной ее затесались благородные кони. Тот еще смесок вышел, надо сказать.

– У вас семейное пристрастие к такой масти? – только и смог я сказать, поглядев в недобрые темные глаза лошади. На морде, на шее и на боках у нее белели шрамы, одно ухо было порвано. Сразу видно, покладистым нравом тут и не пахнет…

– Да, пожалуй, – согласилась Фергия. – Вы лучше отвернитесь, Вейриш. Я попробую ее оседлать, а это зрелище не для слабонервных…

Я никогда не считал себя слабонервным, а потому с удовольствием наблюдал за тем, как волшебница пытается укротить бешеную тварь. Не знаю, сколько это могло продолжаться (помнится, лошади плохо относятся к магии, и эта не была исключением), если бы не вмешалась джанная. С ее произвольно изменяемыми размерами ей достаточно было немного увеличиться, протянуть руку и взять кобылу под брюхо, как щенка. Большего изумления в лошадиных глазах я отроду не видел, клянусь!

– Спасибо! – выдохнула Фергия и ухитрилась-таки затянуть подпругу. – Неплохая разминка с утра, согласитесь, Вейриш?

– Только не после бессонной ночи.

– Тоже верно, но надо же приручить это дитя саванны? – Она взгромоздилась верхом и еще некоторое время боролась с кобылой, которая норовила то откусить всаднице коленку, то опрокинуться на спину. – Бодрит, скажу я вам!

– Найдите ту бардазинку и потребуйте деньги назад – вас обманули, Фергия.

– Вовсе нет, – помотала она головой. Кобыла временно утихла, но косилась на моего коня так, что я предпочел отдалиться на приличное расстояние. – Мне обещали, что это будет неприхотливое животное. Чистая правда. Сказали, что она слушается свиста, – тоже не соврали, вы сами удостоверились.

– На этой скотине нельзя ездить, она вас покалечит!

– И о том, что к седлу она почти не приучена, я тоже знала, – завершила она, подогнав лошадь, и та неохотно перешла на рысь. – И видела, что покупала.

– Мало вам… – я осторожно кивнул назад, на джаннаю, которая так и сидела у потухшего костра и в лучах утреннего солнца казалась огромной тенью, заблудившейся в песках. – Еще и эта головная боль!

– Иначе скучно, – ответила Фергия. – Дел пока не предвидится, так у меня будет чем себя занять.

– Я и говорю: у вас теперь джанная есть.

– Но я же не могу ее дрессировать!

Я в этом очень сомневался, если честно.

– Как вы вообще решились на… на… – я не смог подобрать подходящего слова.

– А вы как думаете? Признаюсь, у меня до сих пор коленки дрожат, – ухмыльнулась Фергия, подумала, сняла с пояса фляжку и от души хлебнула. Мне не предложила, что характерно. – Я готовилась к серьезной драке. Порадовалась, что вы приехали: вдвоем все-таки сподручнее… А видите, как всё обернулось?

– Вы могли бы выполнить ее просьбу, – заметил я.

– Да что вы? – искренне поразилась она. – Взять и уничтожить уникальный источник информации о прошлом, о каких-то неведомых землях, о магических артефактах, самих джаннаях, наконец… Это просто немыслимо! Дед маму за упущенную тушу мертвого дракона чуть не убил, а тут живая джанная! Да я…

– Вам просто стало ее жаль, – подытожил я и улыбнулся. Все-таки представители семейства Нарен сентиментальны, хотя в жизни в этом не признаются.

– Будто это что-то плохое… – проворчала Фергия и хотела добавить что-то еще, но тут кобыла, до сих пор изображавшая смирение, вдруг лихо взбрыкнула и взяла с места в карьер, только песок полетел.

– Вы куда?! – зачем-то крикнул я вслед.

– Не зна-а-аю! – раздалось в ответ. – Спросите у лошади!..

Я понаблюдал за тем, какие курбеты выделывает «дитя саванны», вздохнул и поехал прочь. Уж наверно, Фергия способна не свернуть себе шею, свалившись с этого чудовища… Меня лишь глодала мысль: не для полета ли на мне она тренируется? С нее станется! А как же моё согласие? Его могут и не спросить, решил я, припомнив госпожу Нарен-старшую…

Отъехав подальше, я оглянулся: битва с дикой лошадью была в самом разгаре, а значит, Фергии не до того, чтобы смотреть по сторонам. Тогда я спешился, хлопнул коня по крупу – сам до дома доберется, не впервой, – огляделся, чтобы убедиться: никого постороннего кругом нет, не напугаю… И взмыл в рассветное небо, боясь опоздать…

Успел. Перистые облака еще не успели рассеяться под палящим солнцем, и были они красивее любых самоцветов…

Глава 9

Следующие несколько дней я Фергию не навещал, зато бывал в городе и наслаждался слухами – они росли как снежный ком. Я видел в Арастене, как дети скатывают такие и строят из них целые крепости. Применительно к Адмару правильнее было бы вспомнить навозного жука с его шариками, но это сравнение казалось мне слишком уж неаппетитным.

– Вдова Маддариша продала проклятый дом! – из уст в уста передавали на базаре. – Как это кому? Приезжей белой ведьме! Говорят, та убила джанная!

– Только выгнала! – поправляли с другой стороны. – Тараш видел, как он улетал! Боялся, наверно, что солнце его застанет и обратит в камень…

– Не ври! Это только подземные твари превращаются в камень с рассветом, а джаннаям оно не страшно!

– Значит, он просто улепетывал от ведьмы!

«Все-таки меня заметили», – вздохнул я, и тут меня окликнули.

– Вейриш-шодан! Проклятый дом ведь совсем рядом с твоим поместьем, неужели ты ничего не слышал и не видел?

Десятки пар глаз уставились на меня в ожидании.

– Ничего, – вынужденно огорчил их я. – Я… м-м-м… Меня предупредили, что с заходом солнца нужно закрыть ворота, никого не впускать и не выпускать и даже не смотреть в ту сторону.

– И ты удержался, шодан? – звонко выкрикнул какой-то мальчишка. – Я бы непременно подглядел хоть одним глазком!

– И я подглядел, – не удержался я, и народ притих. – Но ничего не увидел. В кромешной темноте что-то сверкало, будто костер то загорался, то снова гас. А еще поднялся сильный ветер, и на фоне неба я заметил будто бы огромный смерч, только он стоял на одном месте и внутри его сверкали синие молнии, такие яркие, что глазам сделалось больно. И как-то мне не захотелось выходить из дома! К утру ветер стих, вот и всё.

– А ведьма не рассказывала тебе, шодан, как ухитрилась выгнать джанная? – встрял еще кто-то.

– Да я ее и не видел с тех пор, как она заметила нелады в лавке Итиша, – солгал я. – Слуги мои с ней ездили, но перед битвой она отправила их домой. Верно, Ариш?

– Да, так и было, – кивнул тот, перехватив мой взгляд и уловив, что говорить о моей ночевке в проклятом месте не нужно.

Впрочем, об этом всем слугам еще Аю сказала, снова выразительно показав острый нож. За всё время, что она жила в моем доме, ни разу никого не наказала толком, ан поди ж ты, ее боялись намного больше, чем меня!

– Она много чего купила, – сообщил еще один лавочник, высокий и тощий. – Точно будет дом перестраивать. Только работать там никто не хочет, боятся.

– Чего бояться, если джанная больше нет?

– А ведьма? Вдруг она из работников кровь выпьет?

«Фергия выпьет, это уж точно, – невольно подумал я. – И все жилы вытянет, если чего-то возжелает. Это у них семейное».

– К ней хромой Каддаш с сыновьями нанялся, – тут же сообщила торговка горячими лепешками. – Я видела, как они утром поехали.