– О чем ты, шодэ?
– Не догадываешься? Ты красивый богатый молодой шодан, а жена твоя – да примет ее милостивая Праматерь в свои объятья! – тебе была вовсе не ровня, и…
– Мирабха-шодэ, – перебила Фергия, спасибо ей, – мы поняли, что ты увидела в Итише какие-то особенные достоинства, поэтому согласилась стать его третьей супругой. Но ковры-то чего ради испортила?
– По глупости, – процедила та сквозь зубы. – Думала, поймет, что вещи – это вещи, пускай даже красивые и дорогие, а человека заново не соткать. Нет, не понял… Я ошиблась, шади, и хорошо, что не успела нарожать этому плешивому отродью пустынного падальщика сыновей! Дочери – мои, так в договоре записано, поэтому, если он явится к тебе, так и скажи: это Мирабха-даль-Джумела, уже не жена Итиша, вылила на ковры едкий раствор. Пускай не ищет ни меня, ни дочерей. А это, – она тряхнула тяжелыми серьгами с изумрудами, – мое по праву. Не первый год замужем, заслужила… Те вещи, которых хватило бы расплатиться за ковры, я оставила. Слышали, люди?
Зеваки отозвались согласным шумом.
– А теперь мне пора, пока этот козлобородый болван не спохватился, а я не сжалилась и не передумала, – добавила Мирабха, ловко закуталась в покрывало и ринулась прочь, рассекая толпу.
Служанка спешила за ней, и я подумал: может, она не такая уж старая? И не толстая, просто крепкого сложения. Вдобавок под таким покрывалом может таиться несколько сумок со всем необходимым – не налегке же Мирабха собралась уходить от мужа?
– Вейриш, а что, это так вот делается в Адмаре? – отвлекла меня Фергия. – Женщина взяла да и ушла?
– Не всякая, – ответил я. – Говорю же, махаани. И договор у них с Итишем имеется. Он не имеет права ее задерживать. Вот сыновей она могла бы оставить отцу, но у нее, вы же слышали, только дочери, а без дочерей махаани точно не уйдет.
– Почти как бардазины…
– Да, есть что-то общее, – согласился я и направил коня вперед. – Кто расскажет Итишу потрясающую новость: вы или я?
– Ему сто раз ее перескажут до того момента, как мы встретимся, – ответила Фергия и была совершенно права.
Глава 23
За дворцовые стены нас впустили, не спрашивая, кто такие и по какому делу, а за воротами уже поджидал пышно одетый человек, который несколько раз поклонился – сперва Фергии, потом мне, – витиевато выразил соболезнования по поводу трагической кончины моей супруги и пригласил следовать за ним. Тут же у нас забрали лошадей: похоже, Фергия тут бывала частенько, потому что к Даджи слуга подступался с отчаянием смертника, а она довольно била копытом и скалилась, предвкушая отличное развлечение.
– Премилостивый и премудрый Орскаль-шодан желал бы увидеть тебя прежде, чем ты пойдешь к почтенному Руммалю-шодану, – негромко произнес наш провожатый. – Он ждет в Белом павильоне, шади.
– Надо же, как символично, – усмехнулась она, ничуть не удивившись, и повернула на другую дорожку меж ухоженных цветников. Явно бывала здесь не раз и ориентировалась без особого труда.
Мужчина отстал где-то на полдороге, и я рискнул поинтересоваться шепотом:
– Неужели никто не узнает, что вы не пошли прямиком к Руммалю?
– Нет, я постоянно блуждаю в этих лабиринтах, – беспечно ответила Фергия и выразительным жестом обвела обширный сад.
– Не сомневаюсь, в нем можно проплутать пару суток, но у вас же провожатый есть!
– Так это не человек Руммаля. А для всех остальных я добираюсь сама, куда сказано, и не терплю этих вот лебезивых придворных. И вообще, ведьма я или кто, в конце концов?
– Хотите сказать, у ворот никто его не видел? Ни стражники, ни слуги, ни…
– Это же помощник чародея, Вейриш! Разумеется, его не видели и не слышали те, кому не положено!
– А что, если бы поблизости оказался помощник другого чародея? Или он сам?
– Тогда наш не стал бы подходить, сделал бы вид, будто спешит по своим делам, – пожала она плечами. – Могли бы и сами догадаться.
– Ну хорошо… А почему вам позволяют свободно бродить по саду, если вы постоянно теряетесь и, уж наверное, опаздываете? Неужели Руммаль это терпит?
– Я пораньше приезжаю, чтобы времени было с запасом. А что касается первого вашего вопроса, то рашудан даровал мне право бродить где вздумается. Только по саду, конечно, на внутренние покои его разрешение не распространяется.
– А придворные еще не начали строить предположения о том, что северная колдунья готовит какую-то пакость?
– Первым делом об этом заговорили, – довольно улыбнулась Фергия. – Шпионят по кустам, понимаете ли… Так забавно на них натыкаться словно бы невзначай! Или просто слушать, о чем они говорят…
– И потом докладывать рашудану?
– Не стану же я утруждать слух самого рашудана такими мелочами? Есть ведь и Ларсий, и Аскаль, и Энкиль, и Руммаль, и Эбруди…
– Кто?
– Начальник дворцовой стражи, забыли, что ли? Стражники упоминали его имя, когда рассказывали о побеге бардазинки.
Я хлопнул себя по лбу – действительно, вылетело из головы.
– Какие у него усы! – мечтательно протянула Фергия. – Кажется, они с Даллалем соревнуются, кто отрастит длиннее. Пока впереди Даллаль, но у Эбруди усы гуще…
– Еще гуще? – не поверил я.
– Сами увидите.
На кой мне сдались усы начальника стражи, я не представлял, но решил не вдаваться в подробности, иначе рисковал потеряться в речах Фергии, как неопытный драконий юнец в воздушных потоках над горами.
Дорожка петляла в зарослях одуряюще пахнущих цветов, над головами вились огромные, с размахом крыльев больше двух моих ладоней, разноцветные бабочки и сновали крохотные птички в ярком оперении. Я слыхал, их доставили в Адмар с Западного архипелага, и каких усилий это стоило, могу только представить, ведь птички эти питаются цветочным нектаром! Должно быть, маг посодействовал, иначе эти чудные создания вряд ли бы пережили долгое морское путешествие.
– Да уж, тут немудрено заплутать, – сказал я, осознав, что ни за что не найду выход, хотя старался считать повороты.
– Вот и Руммаль так говорит, а потому хоть и ворчит, но признает, что я неплохо ориентируюсь для чужачки.
– Так вы, наверно, глазами птиц сверху смотрите! – осенило меня.
– Нет, с этими пташками толку не выходит, – покачала головой Фергия. – Они не взлетают настолько высоко, чтобы можно было рассмотреть сад как следует. А вот тех, кто следит на ближайших аллеях, заметить могут.
– То есть вы ими все-таки пользуетесь?
– Уверена, не я одна, – ухмыльнулась она, протянула руку, и птичка, похожая на живой сапфир, зачем-то отрастивший длинный алый хвост, присела на кончик ее пальца, но тут же снова взлетела.
– Но тогда выходит, что Руммаль может следить за вами вот сию секунду и узнает, куда и зачем вы отправились?
Я окончательно запутался, признаюсь.
– Руммаль и так знает, что я намерена делать. Более того, он это одобряет. У него есть в этом деле свой интерес… Впрочем, скоро поймете, Вейриш, а пока лучше не задавайте лишних вопросов, ясно вам?
Мне оставалось только смириться. О, я понимал, конечно, что Фергия затеяла какую-то опасную аферу, но никак не мог взять в толк, почему главный чародей рашудана ей помогает! Ну или хотя бы смотрит сквозь пальцы на ее забавы, что тоже немало… Но почему? Неужели проникся идеей уничтожить Дженна Дасса, поэтому способствует Фергии? Может ведь Руммаль действительно радеть о благе Адмара?
Конечно, может, ответил я сам себе. Но у него наверняка есть иная корысть, а какая именно, я надеялся вскоре узнать.
Белый павильон появился перед нами будто по волшебству… хотя почему «будто»? Полагаю, он был зачарован так, чтобы в его приятной прохладе не нашел пристанище кто-нибудь посторонний – это оказалось бы совершенно некстати.
Над павильоном смыкались кроны деревьев с узкими золотистыми листьями – их гибкие ветви спускались почти до земли, оттеняя кипенную белизну павильона, равно как лианы с густо-багровыми, алыми и розовыми цветами, увивающие стройные колонны.