Идей не было, разве что изобразить амнезию, но это Веру не устраивало.

— Ладно, попробуем разобраться в процессе, — пробормотала она. — Раз она писала письма, значит, есть и другая корреспонденция. Если Соль Вэра ее не уничтожила вместе со своими заметками, конечно… Но что-то непременно должно найтись! Документы хотя бы, верительные грамоты…

Вера решительно встала: нужно было как следует поискать в шкафах, среди книг — вдруг найдется хоть что-нибудь полезное? Только вот темновато, мельком подумала она, еще люстру бы зажечь…

Рука будто сама собою сделала короткий жест — на мгновение полыхнули золотом нити татуировки, — и комнату залил ослепительный свет. Громадная люстра под потолком вспыхнула всеми огнями, и буря с молниями неожиданно превратилась в закат над морскими волнами, в которых резвились скаты.

— Вот это сервис, — сказала Вера, проморгавшись. — Я, значит, еще и колдовать теперь умею? А…

Закончить мысль она не успела — незнакомый мужской голос встревоженно позвал:

— Хозяйка! Хозяйка! Почему сделалось так светло? Вы раздумали умирать? Или вы в предсмертных корчах сшибли свечу и теперь огонь пожирает ваше прекрасное тело?

— Ты… ты где? — после паузы выговорила Вера.

— Где же мне быть? В темном углу, где вы определили мне место! Но, — добавил незнакомец, — вы занавесили меня своей кружевной сорочкой, и хоть я не отказался бы поглядеть на ее содержимое, сама она тоже очень даже ничего…

Вера огляделась — голос действительно шел из темного угла, где что-то светлело, — и решительно подошла поближе. Сдернув означенную сорочку (и еще с полдюжины тряпок разной степени прозрачности) с какого-то предмета, она с удивлением увидела зеркало — самое обычное зеркало в человеческий рост, в массивной оправе, на звериных лапах. Правда, оно ничего не отражало, но удивляться Вера уже устала.

— О! — Голос определенно доносился из зеркала. — О лучшем я и мечтать не мог, прекраснейшая из хозяек! Стан ваш подобен гибкой иве, кожа сияет золотом, а…

— А сосцы мои — как двойни молодой сабулаки? — хмуро закончила Вера. Слова «серна» в этом языке не нашлось.

— Какое сравнение! — восхитилось зеркало. — Это вы сами придумали или вычитали где-то?

— Придумала, — соврала она, решив, что вряд ли здесь кто-то слышал о «Песни песней», равно как и о многом другом. — Вот что, друг мой…

— Хозяйка назвала меня другом!

— Не перебивай! — рявкнула Вера. Ей не хотелось этого делать, но чувствовалось, что иначе зеркало не заткнуть. — Кстати, как тебя зовут?

— Вечером хозяйка изволила даровать мне имя Болван, — охотно сообщило оно. — Вчера я был Недоумком, позавчера я ехал в багаже, и обо мне говорили просто «клятое зеркало, раскокаем — госпожа нас убьет», а до того…

— Нормальное имя у тебя есть? — вклинилась она.

— Было когда-то, — с сомнением ответило зеркало. — Вы его позабыли, хозяйка?

— Разумеется, — фыркнула Вера, — неужели мне нечем больше занять голову? Напомни, будь любезен!

— До того как вы заключили меня в это стекло, я звался Трианом, — был ответ.

— И давно я тебя туда… отправила?

— Тому уж второй круг пошел, — подумав, сообщил Триан, а Вера вспомнила: кругом здесь называется двенадцатилетний цикл. — Удивительно даже, хозяйка, я думал, вы еще в первую неделю меня разобьете, ан нет…

— Если не умолкнешь, точно разобью, — для порядка пригрозила она. Из зеркала раздался смешок: видимо, такие угрозы были в порядке вещей. — Или того хуже: извлеку и прогоню прочь!

— И лишите меня счастья видеть вас, о хозяйка? — испугался Триан. — Вы же знаете, я не смогу задержаться подле вас, уйду по бесконечной дороге — и поминай, как звали! Вы-то уж точно не вспомните…

— Еще круг-другой, и я забуду, как мне вообще пришло в голову дать тебе это вместилище.

Звучало не слишком убедительно, особенно после утверждения Соль Вэры о том, что память ее безупречна, но, наверно, зеркало не посвящено в такие тонкости?

— Я расскажу, хозяйка, — с готовностью сказал Триан. — Когда вам будет угодно, в любую минуту!

— Сейчас, — решила Вера и села на пол напротив зеркала. Только теперь она вспомнила, что на ней полупрозрачный пеньюар, но махнула рукой: надо думать, Триан видел хозяйку и вовсе без одежды. — Мне не спится, мне скучно, мне не нравится это место, поэтому…

— Я развлеку вас рассказом, хозяйка! — обрадовался он. — И даже не стану ничего приукрашивать! Помню, что вы не любите, когда я слишком много сочиняю.

— И когда чересчур много болтаешь — тоже, — хмыкнула Вера.

Похоже, она выбрала верный тон для разговора с зеркалом. А оно, глядишь, расскажет что-нибудь важное.

— Я буду краток! — заверил Триан и умолк, изображая, видимо, театральную паузу.

Вера же накрепко запретила себе думать о том, что случилось с ней настоящей там, дома. Как бы то ни было, волноваться о ней некому — двоюродная сестра живет за тридевять земель, пишет раз в полгода. А кот…

«Как же Тихон?!» — испугалась она, но тут же вспомнила, зачем вставала среди ночи: Тишка ушел гулять, а затворить за собой форточку, конечно, не мог. Значит, не пропадет: рыжий кот попал к Вере уже взрослым да так и остался наполовину уличным. Приходил и уходил, когда хотел. Иногда пропадал так надолго, что хозяйка уже и не думала снова увидеть его живым, ан нет, Тихон возвращался, забирался на карниз, скребся в окно, чтобы впустила… Его и соседка приютит, он к ней тоже время от времени заходил в гости. Ну а раз так, то переживать не о ком. О работе разве что, но думать о грядущей министерской проверке в такой обстановке никак не получалось. Да и без нее справятся, не самый незаменимый специалист…

Глава 3

— Вы слушаете, хозяйка? — позвал Триан, оторвав ее от раздумий. — Если коротко, там и рассказывать особенно не о чем. Дело было круг с лишком тому назад в Тинувере, где вы оказались проездом в…

— В Таговер.

— Я, между прочим, тоже не люблю, когда меня перебивают, — проворчал рассказчик. — Ну да ладно. В Тинувере, как вы наверняка помните, почти так же гнусно, как в этой вот дыре. Я, правда, еще не осмотрел ее сверху донизу, но того, что успел увидеть, хватило, клянусь!

— Как это ты ухитрился? — нахмурилась Вера.

— Вы же сразу по приезде приказали мне присоединиться к замковым зеркалам, — напомнил Триан. — Ну да немудрено запамятовать, вы же помирать собирались…

— Точно разобью!

Она подобрала подвернувшуюся под руку комнатную туфлю и выразительно замахнулась.

— Молчу, молчу, хозяйка!

— Лучше рассказывай по делу, обещал же не отвлекаться. Хотя нет, стой, — сама себя перебила Вера. — Что там с этим… присоединением?

— Пока ничего интересного, — заверил Триан. — Зеркала вроде моего есть только у главного неудачника в этом замке…

— О ком ты?

— О ректоре, хозяйка, о ком же еще? Неужто при виде его кислой физиономии вы способны поверить, будто он наслаждается своим делом?

— Пожалуй, ты прав, — согласилась Вера, хотя не могла припомнить, как выглядит этот самый ректор. Очевидно, Соль Вэра познакомилась с ним так недавно, что не сочла это воспоминание хоть сколько-нибудь важным. — Но, может быть, у него просто желудок больной?

— Уж конечно, у мастера-травника непременно будет больной желудок, — язвительно ответил Триан.

— Переборщил с придонником, вот тебе и язва, — не осталась она в долгу.

Пришлось лихорадочно зарыться в «библиотеку», но это теперь придется делать постоянно, так что лучше уж привыкнуть заранее.

— Возможно, и так. Звания частенько ничего не значат, а о его истинном мастерстве не мне судить, хозяйка, — согласился Триан. — Так вот, с его зеркалом я связался сразу же. Еще парочка имеется в учительских покоях, но хозяева пока не одобрили нашей связи. Может, еще и не слышали о вашем приезде, а может, попросту боятся: вдруг вы их и через зеркало проклясть сможете?

— Запросто, — усмехнулась Вера, сделав очередную мысленную пометку. — Что, и это все?