На этот раз вместо щекотки я почувствовала щипок за ухо, довольно ощутимый.
— Понятно, ты у меня вместо возницы, — вздохнула я, припомнив рассказы путешественников о громадных зверях, которым на спину можно поставить шатер и ехать вдесятером. Якобы ими тоже управляют, дергая за уши, которые у этих чудищ размером с опахало, а еще тыча палкой с острым наконечником, буде зверь заартачится. Хорошо еще, у моей ящерки нет погонного шеста…
Стоило мне об этом подумать, как она ткнула меня острым и твердым кончиком хвоста в шею, мол, что задумалась?
— Мысли ты читаешь, что ли? — проворчала я и принялась карабкаться вверх по склону.
Глава 23
Зачем мне этот уступ? Может, за ним найдется пещера, которой не видно снизу? Тогда можно будет переночевать не на самом ветру… Главное, чтобы пещера не оказалась обитаемой!
Но нет, когда я взобралась наверх, никакой пещеры не увидела. На уступе еще и продувало намного сильнее, чем внизу, и я решила спускаться, пока еще хоть что-то видно… Жаль, нет луны, но звезды можно высмотреть в прогалах между быстро летящими облаками, например, вон ту, яркую-яркую даже зимой! Летом ее, бывает, видно даже днем, рядом с туманным лунным серпом.
«Я родился в страшный день, но под счастливой звездой», — вспомнила я слова Ирранкэ. А имя его прародительницы… Не в честь ли этой вот звезды, самой яркой на нашем небосводе, алии нарекли воительницу Иринэль? Говорят, на далеком юге звезды намного крупнее и ярче, а этой вовсе не видать, там другие созвездия, но где он, тот юг? Здесь есть только вот эта…
«Пожалуйста, окажись счастливой!» — попросила я неведомо кого и попыталась поймать отражение звезды лезвием ножа. Это было не проще, чем ловить крохотных головастиков голыми руками в густой тине, но я все-таки справилась. Пусть звезду — я даже не знала, как она называется, — то и дело закрывали тучи, она все же то и дело взблескивала на стали.
Ири как-то пересказывала мне, что говорил ученый на уроке: дескать, звезды — это вовсе не маленькие светлячки в темном небе, каждая из них — как наше солнце, просто они далеко-далеко, вот и кажутся крохотными. (Ведь если издалека посмотреть вечером на деревню, тоже увидишь не дома, а только огоньки в окнах.) И где-то там, возле тех невероятно далеких звезд, наверно, живут люди. Говорится ведь в легендах, что Создатель умел ходить между мирами? Может, он просто научился быстро добираться от одного солнца до другого? Шагнул — и нет бесконечного пустого пространства…
«Пустота, — вспомнила я, — предвечный мрак. То самое место, куда ушли феи и откуда не могут вернуться… Наверно, это все равно как пуститься в плаванье без руля и ветрил: куда-то ты, возможно, и приплывешь, но когда и куда именно, вот в чем вопрос? У них нет ни карты, ни компаса, и они могут вечно кружить в этом бескрайнем черном океане, так и не приблизившись ни к одному из миров! И не могут даже умереть».
Быть может, ключ — это не только ключ, а еще и тот самый компас, указующий верное направление? Как-то ведь феи находили другие миры, когда добрались до двери, выбирали тот, что получше… Владычица вод обронила, помнится, что новый мир будто создан для нее — сплошь моря да океаны, царство воды.
Возможно ли, чтобы ключ подчинялся желаниям? Почему нет? Вдруг сам Создатель, встав с утра пораньше и умывшись из ручейка, говорил: «Что-то скучно стало, не прогуляться ли мне в какое-нибудь местечко, где нет людей? Подустал я от них, леса и горы тоже надоели… Хочу на морской берег и чтоб ни души вокруг!» Поворот ключа — и вот оно, море…
«Ты совершила невозможное, — обратилась я к мерцающей высоко-высоко в небе звезде, — избавилась от фей, настоящих, чистокровных. Осталась последняя полукровка, но и мы уже не те, Ирранкэ почти не способен колдовать, а обо мне и говорить нечего… Если не можешь помочь, так хоть укажи дорогу, Иринэль! Я же обычный человек, и я не могу отыскать… любимых!»
Я толком не поняла, что это был за звук: то ли ветер так свистнул, то ли прямо мне в ухо зашипела белая ящерка… Главное, меня едва не сдуло с уступа, зато тучи совсем разошлись, обнажив холодное зимнее небо, подбитое серебряными гвоздями. Только счастливая путеводная звезда сияла, как драгоценный бриллиант на черном бархате…
Я вдруг вспомнила слова еще из какой-то сказки: «Нечисть боится холодного железа и огня, настоящего огня»! Верно, злое колдовство (пусть не все, но многое) рассеивается с восходом солнца, так не потому ли его нет в наведенном феей мороке?
А если поверить, что далекие звезды — тоже солнца вроде нашего, то их свет ничуть не хуже! Свет Иринэль — я теперь называла эту звезду именно так, — отразился от потертого лезвия моего ножа, и едва заметный серебристый луч протянулся прямо к скале, туда, куда не доставал просто так — мешал нависший камень.
И в этом слабом свете я смогла разглядеть пещеру, не слишком глубокую. Я могла видеть происходящее, будто сквозь мутную пелену.
Ирранкэ был там. Вернее, я хотела верить, что это именно он, настоящий, высматривала приметы: шрам на щеке, не светлые, седые волосы, надорванный рукав — он зацепился за сучок в лесу, когда Зимняя королева решила устроить нам испытание, а зашивать не было времени… Его кинжал — в руке, не на поясе, а глаза — холодные и злые.
Я не видела, на кого он смотрит, и, чтобы отраженный луч упал немного правее, осторожно развернула нож… и едва не выронила его.
Это была она, фея: длинные распущенные волосы почти совсем закрывали ее лицо, но пальцы по-прежнему тянули и тянули бесконечную пряжу…
Я не слышала, о чем они говорят, губы шевелились беззвучно, но догадаться было не так уж сложно: должно быть, Ирранкэ грозил прикончить ее, а она лишь улыбалась — убить фею в ее владениях не так-то просто!
Стоп… Я присмотрелась лучше: веретено было у феи в правой руке! В правой, как принято, а не в левой, как во всех видениях Ирранкэ! И вертелось оно в правильную сторону, а не в обратную…
— Ирэ! — крикнула я и тут же закашлялась, поперхнувшись ветром с пригоршней снега. — Ирэ, это не она! Это морок, обманка! Отражение! Ирэ, посмотри же внимательнее, ну?!
Он меня не слышал, конечно же, поди дозовись сквозь такое толстое стекло…
Сама не знаю, почему мне пришло на ум такое сравнение. Хотя… я ведь подумала об отражении, а где отражение, там и зеркало! А зеркала прекрасно бьются… если они сделаны не алийскими мастерами, припомнила я слова Ирранкэ, кинув в преграду очередной камень. Это было бесполезно, нож тоже ее не брал… И кровь не помогала — я ободрала пальцы, неудачно ухватив тяжелый обледеневший камень, и здорово запятнала его, но толку не вышло.
Но это и верно, подумалось мне, ведь я выбралась из своей ловушки благодаря собственной крови, значит, Ирранкэ тоже должен воспользоваться своим наследием! Хоть как-то…
— Иринэль, ну хоть ты нашепчи что-нибудь потомку! — взмолилась я, обращаясь к холодной звезде. — Мне до него не докричаться, да я и не знаю, на что он способен. И способен ли хоть на что-то?
Не знаю, было это ответом или нет, но звездный свет отразился в льдинке у меня под ногами, а я вспомнила: алии созданы из лунного луча и первого снега… Луч не лунный, снег не первый, но, как по мне, Иринэль вполне могла быть выточена изо льда!
Я подобрала ледышку и, ни на что уже не надеясь, изо всех сил швырнула ее в почти непрозрачную уже стену. На мгновение мне показалось, будто я вижу призрачную серебристую фигуру с длинными развевающимися волосами — она миновала преграду и исчезла. Еще минута — и я невольно закрыла лицо руками, такой нестерпимо яркий белый и горячий свет ударил из пещеры. Вот звона бьющегося стекла в этот раз не было, зато я услышала треск и грохот, какой бывает, когда по весне вскрывается лед на реке, а потом негромкое журчание — это по уступу текли невесть откуда взявшиеся среди зимы ручьи и медленно застывали бахромой сосулек по его краям.
— Марион? — услышала я хриплый голос, а когда проморгалась (перед глазами все еще плавали черные круги, как бывает, когда слишком долго смотришь на солнце), увидела Ирранкэ прямо перед собой. — Это ты? Настоящая ты?