Тот вскоре вернулся и сказал без особой охоты:

– Господин распорядился впустить вас. Но не утомляйте его, он стар и болен.

– Не беспокойся об этом, почтенный, – серьезно ответил Рыжий, и мы вошли в дом.

Когда-то, наверно, тут устраивали приемы, или же охотники после славного дня хвастались добычей, но теперь было пыльно, пусто… серо.

Старик хозяин принял нас в большой комнате, где был жарко натоплен камин, а сам он так кутался в шали и пледы, что напоминал кокон… из которого может вылупиться чудовищная бабочка.

– Слуга сказал, вы знаете что-то о моем сыне? – проскрипел он.

– Да, сударь, – ответил Рыжий и прямо сказал: – Он мертв.

Откуда у него взялась такая уверенность, я не представляла, хотя… человек, способный устроить такую бурю, наверно, может узнать, жив кто-то или нет!

– Более того, мы знаем, кто его убил, – добавил Рыжий. – И почему.

– Ну, говори же, – кивнул старик, а я вдруг увидела его глаза: темные, почти без блеска, цепкие, совсем молодые на сморщенном лице… не человеческие.

– Убил его еще один из вашей породы. Молодой и жадный. Тот, что вытянул силу из окрестных земель на несколько дней пути окрест.

Старый Маррис выпрямился, скинув плед.

– А ты взял мою племянницу, – проговорила я, открыв лицо. – Маленькую Эмилию, дочь Рикардо. Мы квиты.

Он опешил, клянусь.

– Королевская кровь? – выговорил он.

– А будто не за мной ты послал Эйнавара? Кем он тебе приходился, сыном, внуком, правнуком?

– Пра… да что толку считать те «пра»! Пускай – правнуком… – ответил старик. – Но он не знал. Думал – сын…

– А я тебе зачем понадобилась? – спросила я, наклонившись ближе и глядя ему в глаза. Вот странно, у Рыжего похожие, темные, порой тоже без блеска, но всегда живые, пускай иногда и страшные, а у этого – пустые и холодные! – Решил забрать мою силу? Через правнука своего? Или хотел, чтобы он привез меня сюда, а ты уж напитался бы, пиявка старая… Как бы тебе не лопнуть!

– Я просто хочу жить… – просипел он. – Видишь, каким я стал? А еще недавно был навроде этого вот… огнеглазого. Нас с Эйнаваром за братьев принимали…

– И сколько лет ты здесь… жируешь? – шепотом спросила я.

– Много… – ухмыльнулся он, – и не счесть уже. Я еще твоих пращуров застал, королева, тех, что выгнали фей прочь, за врата, в чужедальние края, куда теперь никому нет хода… Но во мне, королева, их крови всего-то осьмушка, мне не попасть в волшебные чертоги. Спасибо и на том, что руки-ноги на месте!

– А Рикардо – полукровка? – живо поинтересовался Рыжий.

– Почти. Не знаю, как это называется, когда с обеих сторон полукровки.

– Откуда же он такой взялся? – нахмурилась я и присела напротив старика.

– Из бродячего балагана, – был ответ, – в котором уродов представляли. Хозяин нарочно их свел, а куда им деваться? Так Рикардо и народился. Вернее, назвали-то его иначе, это имя он себе взял позже.

– А откуда ты знаешь?

– Так мы родня, – сказал старик. – А через его кровь, через кровь этой девочки я многое узнал. И не кляни меня, королева. Ты даже представить не можешь, что могло вырасти из этой малышки.

– Что-то вроде тебя?

– Меня! – сипло засмеялся он. – Я уже старик, вреда от меня никакого… Знаю, королева, те, кто может видеть, убегают в ужасе, если разглядят, каков я и мои потомки… Да только, клянусь остатками жизни, я никогда не вредил твоему роду. Твой пращур оставил меня в живых. Мы с ним… – Он замолчал.

– Ну, говори же, – велела я. – Что – вы с ним?

– Я прикажу подать вина, – сказал старик. – А вы усаживайтесь. Разговор будет долгий…

Я взглянула на Рыжего, но тот пожал плечами – мол, сама решай. Старик покамест не внушал опасений, но топорик я все же держала под рукой.

– Было это в стародавние времена, – нараспев произнес Маррис-старший, когда дворецкий принес вино и закуски, – когда последних фей выгоняли из этого мира. Кто из потомков успел – ушел с ними вместе, а кое-кто остался, вот как Рикардо. И я. Ну и еще кое-кто имеется, только очень далеко отсюда. Тех, кто на глаза не лезет, люди и не замечают. Вот я – живу в глуши, появляюсь раз в полвека, как очередной потомок рода Маррис, помелькаю при дворе да исчезну снова. Мне достаточно.

– А зачем нужен такой долгий век? – спросил вдруг Рыжий.

– Может, это мне у тебя об этом спросить стоит? – сощурился старик, и тот отпрянул. – Нужен – не нужен… Помирать всяко не хочется. За морями я побывал, за горами, там и сям, простому человеку это не по силам, жизни не хватит. И все кругом меняется, люди быстро живут, придумывают то одно, то другое, и охота увидеть, что дальше будет! – Он перевел дыхание. – Так вот, королева, в те давние времена я тоже хотел уйти с родней, но не смог. Захлопнулась дверка, ее даже чистокровные открыть не могли, куда уж нам…

– Неужто ты не попытался?

– Попытался, – признался он. – Я ведь, сама видишь, от человека не отличаюсь, даже увечий нет. Ну, одно ухо больше другого да ребра с левой стороны не хватает… этого не разглядишь! Я знал, конечно, как открыть дверь. Только своей-то крови – хоть залейся, а королевскую поди раздобудь… Тогда, – он отпил вина, – я отправился служить королю. Твоему пра-пра-пра…

– Можешь не считать, – вздохнула я.

– Да… Я жил при дворе, я стал другом королю… – Маррис отвернулся, – и воспитателем принца. Дети часто разбивают коленки и режут пальцы, добыть кровь было несложно, но… сколько я ни пытался открыть дверь, ничего не вышло. Это потом я уже узнал, что кровь нужно не просто смешать, а принести в жертву потомка двух родов – моего и королевского…

Он помолчал, потом добавил:

– А я уже и перестал думать об этом. Чем гадать, куда там ушли мои прародители, лучше было жить здесь. Им я уж точно не сдался, они своих полукровок бросают, а если оставляют у себя, то разве что прислугой. А здесь я был человеком не из последних. Сколько раз закрывал собой в бою господина… и он меня. Приходилось, правда, исчезать, люди стареют, а я – нет. Но я возвращался, повторюсь, как собственный сын или внук.

– Но питался от этой земли, – сказала я.

– Да. Но на то, чтобы поддерживать существование, такому, как я, надо не так уж много, – произнес Маррис.

– Грибница… – протянул Рыжий.

– Именно. Здесь немного, там немного… И довольно. Мне даже повезло пару раз, у моих женщин родились дети, живые и, в общем, здоровые, а их дети и внуки были уже почти совсем людьми, вот как Эйнавар… – старик покачал головой. – Жаль мальчишку…

– А что случилось потом? – спросила я.

– Пришел чужак, – ответил он. – Ты можешь не верить мне, королева, но моя… грибница, как называет ее этот огнеглазый, никогда не вредила твоим землям. Я не забирал больше необходимого. Вижу, на лице у тебя написано отвращение, ты смотришь на меня как на старый сморщенный гриб… Но жить-то хочется, как бы ты ни выглядел! Я меру знал. Могущества мне не получить, хватило бы на жизнь, и ладно… – Маррис вздохнул. – Но тут явился тот, что взял себе имя Рикардо. Там, откуда он пришел, должно быть, осталась выжженная пустыня! И здесь он принялся вытягивать соки из земли, а я не мог даже сказать ему, мол, что творишь, опомнись! Он не послушал бы, а то и вовсе убил бы меня…

– Тогда ты спрятался здесь?

– Да. Эйнавар остался связным. Он и ведать не ведал, кто я такой, – усмехнулся старик. – Мать его, моя праправнучка, умерла родами, отец был случайным… я растил мальчика сам. Это я отправил его к тебе, королева.

– Ты же сказал, что раздумал отворять дверь.

– Да. Но и Рикардо не должен ее открыть, а помешает этому только смерть. Твоя или его, не важно.

– Есть еще Аделин, – напомнила я. – И Эмилия… ее ты тоже… из-за этого?

– Аделин уже ни на что не годна, – спокойно сказал старик. – А ты сильна и здорова, так что Рикардо счастлив будет заполучить твое тело. Я, сознаюсь, хотел убить тебя, чтобы ты не досталась ему.

– Она и не достанется, – негромко произнес Рыжий, и глаза его полыхнули жутким пламенем. – Только через мой труп.