Я прокашлялась, приложила руки ко рту и постаралась издать призывный клекот. Давно мне не приходилось этого делать, но все же получилось: едва различимая темная точка в небесах вдруг стала больше, еще больше… На скалу перед нами с хлопаньем крыльев уселся белоголовый орел, и лошади (кроме местных) шарахнулись, Чарим тоже. Немудрено: эта птица таких размеров, что может унести овцу! Предпочитает, правда, ягнят и козлят: они нежнее.

– Видал я беркутов и орлов тоже… – еле слышно проговорил Чарим. – Но они в сравнении с этим – что цыплята…

– Здравствуй, друг, – сказала я, протянув руку, и орел потерся о нее страшенным изогнутым клювом, не сводя с меня пронзительно-желтых глаз. – Расскажи, что видал из поднебесья? Что там, возле перевала?

Хищник потоптался на камне, скрежеща по нему когтями, потом несколько раз крикнул – протяжно и звонко, потом коротко и более низким тоном, переходящим в клекот.

– Вон оно что… – Я машинально почесала ему шею, и орел прикрыл глаза от удовольствия. – Спасибо, друг. Мы будем настороже. Передай – Альена Сайтор пойдет кружным путем, под горой. Пусть кто-нибудь встретит у Каменной реки, я там только единожды с отцом была, боюсь заплутать. И еще передай: это Аридор Раве предал меня.

Орел громко крикнул, широко распахнул крылья, как геральдическая фигура, и щелкнул клювом.

– Да. Он предупредил кого-то, должно быть, людей князя, – я в замке Раве. Наверно, голубя послал и поднял ветер, чтобы задержать меня.

Быстрокрылый снова хрипло крикнул, несколько раз взмахнул крыльями и резко взмыл в небо. Миг – и снова лишь темная точка видна в небе, лишь едва слышно доносится орлиный клекот. Я прищурилась: к этой точке приблизились еще несколько и закружились рядом, выписывая сложную спираль в синем осеннем небе, а потом разом разлетелись в разные стороны.

– И ты передай, – попросила я чутконосого, и он отбежал в сторону, туда, откуда, по его мнению, вой будет слышнее всего.

– Что сказала эта… птичка? – севшим голосом спросил Чарим, поковыряв пальцем в ухе: выл наш проводник пронзительно, переливчато, и скалы отзывались эхом.

– Что к замку Раве движется отряд, без штандартов, одеты обычно, никаких гербов на виду нет. И другой, побольше, выдвинулся к перевалу, но им теперь устроят теплую встречу. Сам же помнишь, какая там узкая дорога? Ну вот… завалят ее – пока те переберутся, с лошадьми-то, времени пройдет немало. А сбросить пару валунов горномогучим несложно. – Я перевела дыхание. – Но сделать это они смогут только вечером, а пока чутконосые и прочие постараются. Непривычные кони их очень пугаются.

– Поди не испугайся, когда перед тобой такая зверюга выскакивает! А уж когда они со всех сторон выть начинают, тут и вовсе немудрено дуба дать, как Вител выражается!

– А уж если горномогучий к костерку выйдет, да не один… – мечтательно улыбнулась я. – Так-то они стараются не показываться, но теперь не до скрытности. Не зря Семерка выла – беда на носу. И теперь я знаю, какая именно.

– Страж? – коротко спросил Чарим.

– Да.

– А про Раве ты орлу зачем сказала?

– Теперь никто не станет помогать ему. Быстрокрылые не прилетят на зов, не впустят и не выпустят ни одной почтовой птицы. Да и другие… не придут, если позовет. Дядюшка Раве был хорошим человеком, а Дори… не в него удался, должно быть!

– Может, его купили? Или запугали? – предположил он.

– Купили? На что? Княжья казна почти пуста, неурожай ведь! А что до второго… Чем можно запугать человека, всю жизнь проведшего в этих горах?! – воскликнула я. – Кто на это способен? Князь, что ли? Или…

– Горная ведьма, – негромко сказал Чарим, и я осеклась. – Если она существует и если действительно так ужасна, как говорил Тайриль, то… Этот Аридор просто не пожелал для своего дома участи Сайтора.

Я помолчала, потом нехотя сказала:

– Может, ты и прав. Если так, тогда ясно, почему он даже не попытался предупредить меня. У нас в детстве были свои тайные знаки, я бы вспомнила… Должно быть, сильно его напугали!

– Ну, жив останется, вдруг да выпросит у тебя прощение, – усмехнулся Чарим. – А что за Каменная река?

– Давным-давно, когда эти горы были еще совсем молодыми, глубоко под землей тек расплавленный камень, – пояснила я, – и проточил русло. Там еще видны наплывы на стенах, видно, как застывали его волны. Теперь, конечно, там течет обычная река, но горномогучие по старой памяти называют ее Каменной. До нее я дорогу помню, там заплутать сложно, но дальше такие лабиринты! Вдобавок мы с отцом приезжали со стороны перевала…

– Да, лучше уж не рисковать… – Он для разнообразия почесал в стриженом затылке. – А чутконосый как же? Не выручит?

– Так они обычно так далеко под горы не ходят, зачем им? Сейчас шел, потому что тайную тропу чуял, а без нее он в подземелье дороги не найдет, пойдет, как мы… Кто-нибудь другой навстречу придет, вот увидишь.

– Ага, медведь пещерный или там… чудище шестилапое, про которое ты говорила. Ладно, кто явится, тот и явится! – махнул рукой Чарим и деловито спросил: – А это тоже тайная тропа?

– До входа придется идти по ней, а дальше будет уже обычная пещера, – заверила я.

– А, ну это не так страшно… Лишь бы без тех сороконожек!

Я не стала говорить, что в пещерах можно повстречать и что-нибудь похуже: зачем пугать заранее? Тем более те твари обычно не любят света и шума, а потому загодя убираются подальше. У нас же была лампа с порядочным запасом масла – Чарим прихватил, потому как факелы громоздки и сильно чадят, а это может быть заметно. Да и огонь так просто не прикроешь, как в лампе! Я же успела сорвать несколько светящихся грибов в самоцветной пещере: они не везде растут, так что пригодятся, на какое-то время их хватит. А там глядишь, и до реки доберемся…

Мы еще поспали несколько часов, до сумерек – чутконосый сторожил и заодно грел нас обоих, улегшись между мной и Чаримом, – как раз и лошади передох-нули и поели. Что до темноты – на тайной тропе без разницы, день снаружи или ночь, там всегда одинаково.

– Ну, вперед! – сказала я провожатому, и тот, вильнув пушистым хвостом, уверенно потрусил в почти незаметное ущелье. Мы повели коней следом в поводу: садиться верхом тут не стоило, слишком узкая тропинка…

По счастью, эта тайная тропа оказалась совсем короткой: просто позволяла войти в пещеры – других путей с поверхности туда не вело.

Внутри было очень темно, сыро (где-то капала вода), воздух казался спертым, как обычно в замкнутых пространствах.

– Мы точно там, где нужно? – шепотом спросил Чарим, высекая огонь.

– Да. Погоди, пока так обойдемся, – остановила я, вынимая из вьюка большой гриб. Он немного помялся, но светил по-прежнему ярко.

– Верно, масло лучше поберечь, – хлопнул он себя по лбу и бережно убрал лампу на место: хоть она и в прочном бронзовом переплете, а все ж достаточно неудачно придавить, и стекло лопнет. Возись потом – то она горит, то не горит, потому что фитиль задувает…

– Тут сворачивать некуда, я точно помню, – сказала я и пошла вперед. – Разве что в какие-то небольшие отнорки, но они тупиковые.

– Ага… Стало быть, двигаем, куда дорога ведет, – кивнул Чарим, споткнулся и выругался. – И лучше потише! Я вон палец ушиб, и то больно, а если конь в трещину наступит…

Я кивнула и пошла медленнее. В самом деле, мое тело будто само вспоминало, каково это – карабкаться по скалам, спускаться с самых крутых склонов, перешагивать, а то и перепрыгивать трещины, не оступаться на подворачивающихся под ноги камнях… Чарим же больше привык ездить верхом, ну а лошадям (кроме, опять-таки, местных) приходилось несладко. Мало того что им не нравилось в подземелье (вернее в подгорье), так еще и под копыта попадалось невесть что!

Путь наш лежал все выше и выше, и хоть уклон был не слишком большой, он все равно чувствовался. Приходилось останавливаться: говорю же, пешеход из Чарима неважный. Мое же тело сильно ослабили годы сидения взаперти, играла я в воображаемую скакалку или нет. Однако стоило оказаться в родных горах – и я почувствовала себя прежней и могла бы, наверно, идти без устали отсюда до самого перевала, не то что до реки! Но, конечно, в этом была изрядная доля воображения: даже если дух мой остался силен, ноги могли и не выдержать такого подвига: я ведь в последнее время тоже передвигалась по большей части верхами да на возу! Ну а неторопливо шагать рядом с медлительными волами – это вовсе не то же самое, что подниматься в горку по неровному каменному полу пещеры…