– Ясно… – вздохнула я. – Что ж… здесь я и впрямь не заблужусь. Спасибо, что проводил, дедушка Гарт! И береги себя… Помнишь, ты обещал на моей свадьбе непременно переплясать среброликих?

– Как не помнить.

– Вот и держи слово… – Я обняла его на прощанье, и он спустил нас с Чаримом наземь.

Миг – и Гарт исчез в темноте. Только легкое сотрясение почвы под ногами говорило о том, что он только что был рядом с нами.

– Точно не заблудишься? – с опаской спросил Чарим, разминая ноги.

– Нет, тут дорога уже хорошо известна, – ответила я. – И чутконосый легко выведет, верно, друг?

Тот согласно фыркнул и потрусил вперед, то и дело оглядываясь.

– Ага, похоже, и лошади свежий воздух почуяли, – взглянул на них Чарим. – Что, можно уже верхами садиться?

– Пожалуй, повременим, – решила я. – Мне помнится, что своды тут высокие, но я тогда была маленькой, мне все казалось крупнее, чем теперь… Не хотелось бы макушкой все камни пересчитать!

– Да, приятного мало, – вздохнул он и пошел следом за чутконосым. Рыжий не отставал от хозяина ни на шаг, так боялся остаться один в кромешной темноте, бедолага. – Ленни?

– Что?

– А кто такие когтерукие? Ты о них не упоминала.

– Пещерные жители, – пояснила я. – Людям с ним, по правде говоря, лучше не сталкиваться. Не самые приятные создания, но горномогучих слушаются. Они… ну, на летучих мышей похожи, только большие, с десятилетнего ребенка будут. Могут летать – сам видел, какие тут пещеры, там они и гнездятся, – могут карабкаться по скалам, на то им и когти…

– Брр, да уж, не хотел бы я повстречаться с этими летучими мышками, – невольно передернулся Чарим. – А ночью они на поверхность не вылетают? А то напустить бы стаю таких на погоню, славно бы вышло!

– Разве что летом, – покачала я головой, – сейчас для них слишком холодно. Осенью и зимой они покидают пещеры, только если обвал или потоп случится, ну или если горы собираются вздрогнуть. Когтерукие лучше всех это чувствуют.

– Ясно…

Я в самом деле узнавала дорогу: скоро снова будет отрезок тайной тропы, но короткий, совсем не опасный (если не таращиться по сторонам и не рухнуть в ущелье), а там уже и седловина перевала, то место, где стоял когда-то замок Сайтор…

– Все равно не сходится, – сказал вдруг Чарим.

– Что не сходится?

– Время. Мы сколько от замка Раве шли? Почти трое суток, если я не запутался, а?

– Около того, – кивнула я.

– Старик сказал, что погоня уже близко. А тот орел тебе сообщил, что отряд только выдвинулся к перевалу! Выдвинулся, надо думать, из предгорий, где они там квартируют? Или просто лагерь разбили? Неважно! Даже если они коней всю дорогу нещадно погоняли, то как успели сюда подняться? Мы, я так понимаю, про-шли горы насквозь, – Чарим изобразил, будто протыкает пальцем ладонь, – срезали путь, да еще как, от Раве до перевала путь неблизкий, я будто не помню… Но и снизу до седловины тоже будь здоров сколько! И даже если голубок от твоего приятеля Дори долетел до адресата в один миг, то… пока собрались, пока снарядили отряд, пока в путь отправились, пока с завалами столкнулись, с лошадьми перепуганными совладали, пока начали эти завалы взрывать-разбирать… Вот и не сходится по времени-то! А вы со стариком уверяете, что по тайным тропам чужаки не ходили. Ну как так?

– Я поняла, о чем ты, – подняла я руки. – Все так, они не ходили, а мы… Понимаешь, дорогу-то мы срезали. Вернее даже… сложили и насквозь прошли, это ты верно сказал, все равно как платок сложили и иголкой проткнули. А вот время сжать не получится. Снаружи дюжина дней прошла, не меньше. За такое время успел бы отряд подняться на перевал?

– Это да, – кивнул Чарим, почесав в затылке. – Даже и с обозом, а обоз наверняка был: и с припасами, и с горючим порошком. Теперь сходится.

– Ох и дотошный ты, дядя Чарим, – вздохнула я.

– Будто это что-то плохое, – пробурчал он. – Да, удобная штука эти ваши тропы… Только как понять, сколько времени снаружи-то прошло?

Я пожала плечами.

– Здешние умеют чувствовать, а пришлые… кто учится, как Ривон, к примеру, а кто нет, на память заучивает, на какой тропе как время идет. Не знаю, от чего это зависит, не всегда от расстояния.

– Вот так чудеса!

– Ну… наверно. Главное, когда с одной тропы на другую переходишь, не запутаться с подсчетами.

– Тогда таким, как я, только с провожатым ходить, – вздохнул Чарим. – А то так запамятуешь или запутаешься, да и выйдешь аккурат на врага…

– Так вперед себя лучше всегда кого-то пускать, – я кивнула на чутконосого, – чтобы проверил, свободна ли дорога. Что там, друг? Сходи погляди!

Тот исчез, вскоре вернулся и коротко профыркал, мол, все спокойно, можно идти. И добавил кое-что.

– Он говорит, – перевела я Чариму, – нас там ждут, возле развалин замка. Говорит, друзья.

– Твои?

– Не поняла, – покачала я головой. – Вроде как наши, но кто это может быть? Неужели Вител задержался?

– Он мог, кочерыжку ему в глотку, – вздохнул Чарим, но, я видела, обрадовался. Все-таки очень уж он прикипел к старому товарищу и скучал без него. – Но чего ради-то? Непонятно ведь, сколько ему тут сидеть бы пришлось, задницу морозить!

– Ради тебя, к примеру.

– Да ну! Я же сказал, что не пропаду, приеду, а мое слово крепкое, – помотал он головой. – Вот плестись нога за ногу и ждать, пока догоню, – это Вител мог, а чтобы торчать на месте… не похоже на него. Ну да ладно, выйдем – узнаем, он ли это вообще… Долго нам еще?

– Вон он, выход, – указала я вперед. – Еще немного по тропе – и выйдем к самому замку. Ну… к тому, что от него осталось.

– Ленни, ты это… – Чарим кашлянул. Он явно правильно истолковал мою запинку. – Развалины не очень страшно выглядят, правда. Первые годы – да, жутко было мимо ездить, а потом глядь – стены совсем разобраны, камни чуть ли не по размеру сложены, хоть сейчас снова стройся. Порадовались было: вдруг наследники объявились, отстроят Сайтор заново? Но нет… Камни уж травой поросли, только в самой середке ничего не растет, ровно там и пусто, будто выжжено раз и навсегда.

Я кивнула. Так или иначе, мне придется это увидеть. И, может быть, я сумею что-то понять? Что-то, что поможет мне призвать стража и укротить его! Вероятность этого была ничтожно мала, но даже тень надежды лучше, чем ничего…

Чарим оказался прав: в тусклом утреннем свете развалины выглядели мирно и совсем не страшно. Да и развалинами их назвать было сложно: горномогучие потрудились на славу… Только вот взгляд снова и снова натыкался на пустое место там, где должны были подниматься стены, скользил выше и снова проваливался в пустоту, в небо, которое прежде подпирали могучие башни. И само место казалось не таким, как прежде, и немудрено: из него ушла жизнь. Не было слышно ни звука, кроме посвиста ветра в скалах да наших шагов.

Сильно похолодало, здесь, на перевале, камни подернулись инеем, кое-где снег уже не таял. Дыхание облачками пара вырывалось изо рта, пальцы зябли даже у меня.

– Гляди, костерок, – шепнул Чарим. – Пойду гляну, кто там…

– Вместе пойдем, – ответила я и кивнула на Рыжего. – Смотри, как пританцовывает, знакомого учуял… Вон он, кстати, под скалой.

– Где? А и верно, с камнями сливается, серый же! – засмеялся он, разглядев мерина напарника. – Возов нет, парней наших тоже не видать… Вител один тут остался, что ли, дурья башка?

– Не один, – отозвался тот от костра, встал и пошел навстречу. – Ты чего горланишь на весь перевал, бестолочь?

– Сам ты…

Тут Чарим угодил в мощные объятия Витела и сам стиснул его до хруста. По спинам они друг друга хлопали так, что только звенело!

– Ленни, ты, что ли? – взглянул вдруг на меня Вител.

– А кому еще тут оказаться? – удивился Чарим. – И ты никак ослеп на старости лет, если коня не признал!

– Признать-то признал. – Вител подошел поближе и облапил меня так, что я только пискнуть смогла. – Да только… Ты сам не видишь, что ли, что девку будто подменили?