Он взглянул на фею, замершую на месте, потом на меня, протянул руку за ключом, но…

— Не дам, — сказала Ири и спрятала руки за спину, упрямо вздернув подбородок.

— Не глупи! — нахмурился он.

— Это не глупости, пап, — серьезно произнесла она. — Нельзя с ней так.

— Она же сама хочет уйти… — прошептала я, а фея кивнула, пряча лицо в ладонях.

Владычица вод будто потускнела, поблекла, платье не переливалось больше всеми цветами радуги, как оперение волшебных птиц из южных стран, волосы не искрились, висели мокрыми сосульками, а понизу, по-моему, уже превратились в настоящие сосульки. И — я только теперь поняла — она же была маленькой. Не ребенком, но по меркам волшебного народа, наверно, еще подростком. Королева Зимы назвала Ирранкэ молодым алием, в его-то годы! А если пересчитать возраст феи на наш, она ведь окажется едва-едва старше моей дочери!

— Она не представляет, что ее там ждет, — негромко сказала Ири.

— Я знаю, — шепнула Владычица вод. — Великое ничто. И, может быть, когда-нибудь я найду свой народ…

— Вот именно — ничто. Тут ты в озеро могла смотреться, кто-то заглядывал, да и наружу можно выбраться хоть ненадолго, по травке погулять! А там вообще ничего не будет. Только твои мысли и воспоминания. И так — навсегда! — горячо произнесла Ири и продолжила вдохновенно: — Люди вон всего за год в темнице с ума сходят, я слыхала, а тут будет целая вечность… И не найдешь ты никого, лет-то уже сколько прошло? Они давно ускакали так далеко, что и следа не осталось, и дозваться их не получится даже и с ключом!

— Откуда ты-то знаешь, букашка? — усмехнулась фея.

— А я головой думаю, прежде чем что-то делать, — пресерьезно ответила та. — И вообще думаю. И мне вот кажется, ты тут жила, как заключенный в этой самой одиночной камере, много-много лет, и от того немножко уже умом подвинулась. А в этом великом ничто будет куда как хуже!

Ирранкэ издал непонятный звук, то ли засмеялся, то ли подавился, да и я была близка к тому же.

— Ты покоя хочешь, — добавила Ири, глядя на фею. — Но ты его не получишь.

— Почему же?

— Потому что все твои мысли останутся при тебе, — серьезно ответила она. — И ты будешь думать их снова и снова, по кругу, и отвлечься… ну вот хоть на облака посмотреть, на воду, уже не сможешь. Какой же это покой? Я бы точно от такого спятила!

— И что же? Что ты можешь предложить взамен? — Владычица вод посмотрела на нас из-под распущенных волос. — Остаться здесь? Невелика разница… Я проиграла. Вы сильнее, вы призвали на помощь ту, против которой я — ничто… Знать бы раньше…

Королева Зимы хранила молчание, но я чувствовала ее присутствие, даже если не смотрела на нее.

— Если бы ты знала заранее, то тебе хватило бы ума не трогать колодец в замке, — произнесла она наконец.

— Это вы заморозили воду? — тут же спросила Ири.

— Да.

И верно, подумала я, если бы ударившая из-под замка вода не застыла льдом, то все дома просто бы смыло. И так-то много людей погибло, но от падающей ледяной глыбы еще можно как-то увернуться, а вот поток унесет — и поминай как звали!

— Былого уже не вернуть… — Фея оглянулась на свою пряжу, мокрую, спутанную, на веретено, вмерзшее в лед на берегу, — озеро понемногу схватывалось льдом. — И что мне остается? Ни алий, ни человек не могут убить меня, а я не могу умереть своей волей!

И тут королева Зимы раскрыла ей свои объятия.

— Иди ко мне, девочка, — тихо-тихо произнесла она. — Иди, не бойся. Я подарю тебе покой, о котором ты мечтаешь…

Владычица вод сделала шаг, другой… Ноги ее будто подкашивались, ее шатало, как пьяную, но она шла навстречу своей погибели.

— Они никогда не простят меня, — шептала она, — никогда. Я больше их не увижу.

— А ты хотя бы помнишь лицо своей матери?

— Нет. Я не знаю, кто породил меня. Я не знаю, был ли смертным отец или мать. Меня подбросили сюда, к ведьмину водопаду, тогда его называли так… Феи вырастили меня, но…

— Ты не была им родной, хотя их кровь течет в твоих жилах? Но теперь это уже не имеет значения. — Белые пальцы Зимней королевы коснулись лица Владычицы вод. — Несчастное дитя… Даже феям нельзя заглядываться на мою охоту!

— Так, выходит, я… — Фея вскинулась, попыталась было схватиться за руку королевы, но отшатнулась. — Я одна из вас?

Та молча покачала головой.

— Одной из нас родиться нельзя. Такими, как мы, становятся, отказавшись от всего, что удерживает на земле.

— И позабыв?..

— Нет. Отказавшись. Ты будешь помнить, но уже никогда не притронешься к этому вот алию, даже озера своего не коснешься, не выморозив его до дна. Выбирай, девочка. Или это, или…

Она подняла руки чуть выше, и они сверкнули льдом.

— Я только попрощаюсь, — едва слышно попросила Владычица вод, — хорошо?

Не дождавшись ответа, она повернулась к озеру, окинула взглядом долину, потом сделала шаг к Ирранкэ и долго смотрела ему в лицо. Затем шагнула ко мне и лишь усмехнулась, а вот на Ири глядела дольше.

— Теперь это все твое, букашка, — сказала она моей дочери. — Владей.

Фея подошла к королеве Зимы и посмотрела ей в лицо, в кои-то веки откинув волосы назад.

— Я устала, — сказала она. — Я так устала…

— Иди ко мне… — прошелестела поземка. — Ты жаждешь покоя, и я дарую его тебе!

Я видела, как фея прильнула к груди Зимней королевы, а та обняла ее, медленно-медленно заключая в кольцо рук, и от них по телу Владычицы вод побежали льдистые дорожки. Их становилось все больше и больше, и наконец королева сомкнула объятия…

Раздался тихий перезвон, когда хрупкая фигура Владычицы вод вдруг рассыпалась бесчисленными льдинками. Мне показалось, будто я успела увидеть улыбку на ее лице и закрытые глаза — слезинка упала и канула в пожухлую траву.

— Много лет назад, в ином где, в ином когда одна женщина твоей крови подарила нам фею. Настоящую, чистокровную, — негромко произнесла Зимняя королева, обращаясь ко мне. — С тех пор мы чуем их повсюду, даже полукровок, даже укрывшихся от испуга в самых дальних уголках мира…

— Они так вредят вам? — тут же спросила Ири.

— Они нарушают исконный ход событий, установленный раз и навсегда. Они — как зловредные гусеницы, выедающие сердцевину розового бутона. Им нет места в наших мирах, ни в одном из них, и этот свободен отныне. Будет свободен, — добавила королева, обратив на мою дочь ледяные искры глаз, — когда ты отдашь мне ключ, а я навеки запечатаю дверь.

— Я не отдам, — совершенно серьезно сказала она и снова спрятала руку с зажатым в ней ключом за спину. — Ты заморозишь его, а он живой! И его не феи сделали, они его просто присвоили, вот.

— И что же ты намерена делать с ним, дитя?

— Пока ничего, — ответила Ири. — Просто… ну просто… Все боятся, что оттуда, из-за двери, придут чудовища. А если нет? Если это не чудовища… то есть нам они кажутся ужас какими страшными, но на самом деле это вовсе не так? Что, если их выжили из дома такие вот феи и они вовсе не нападают, а просто ищут, где бы спрятаться?

Воцарилось молчание, нарушаемое только посвистом ветра.

— И ты, дитя, полагаешь, что сумеешь отличить несчастных беглецов от врагов, готовых поглотить и тебя, и все кругом? — негромко спросила королева Зимы.

— Да, я сумею! — громко и звонко ответила Ири, задрав нос до небес. — У меня зеркало есть, бабушкино, алийской работы, и в нем все отражаются взаправду, а не… как придумали! Правда, оно немножко утонуло, но мы его достанем, тут не очень глубоко, вот. Да, мам?

— Достанем, — кивнула я.

Я не понимала, что она затеяла, знала лишь, что сама могу с трудом и слово молвить, оказавшись лицом к лицу с Зимней королевой, а дочь, поди ж ты, болтала с ней, как с равной!

«Почему «как»? — подумалось мне. — Королева сказала ведь, что такими, как она, не рождаются, а становятся, и как знать, кем она была прежде!»

— Не нужно поднимать, — негромко сказала королева Зимы, — пускай покоится на дне. Иначе кое-кто не сумеет увидеть своего отражения. Некоторые слишком уж велики…