— Да ну, — ответил Дональд и притопнул. — Чего это мы не можем? Очень даже можем. Мы крещеные. Были.
— Раз пять, — добавил Харальд и огляделся. — Н-да, бедновато живут потомки. Даже взять нечего! А помнишь монастырь?..
— Это где мы третий раз крестились? Да, подарки были знатные, а добыча — и того лучше!
Священник тихо упал в обморок.
— Всё, что ни делается — в руке Господней, — поучительно сказал ему Харальд.
То из одного угла, то из другого раздавались истерические взвизги и шелест — это дамы падали в обморок. Тетушка, однако, крепче взялась за зонтик (зимний, очень прочный, со стальными спицами). Мисс Ламберт, я видел, в полном восторге строчила что-то карандашом в блокноте (и, кажется, даже зарисовывала), то и дело отодвигая в сторонку Пинкерсона — он все порывался заслонить девушку своей тощей спиной.
— Это он! — заверещала вдруг миссис Ходжкин, тыча в меня пальцем. — Он вызвал демонов, от которых и церковь не защита! Что ж творится, люди добрые-е-е…
— Цыц, — тихо, но внятно сказал ей Харальд, подойдя поближе. Прихожане испуганно жались к скамьям и стенам, но деваться было некуда: в дверях толпились призраки. — Пока тут творится только одно: кто-то своим поганым языком бесчестит нашего потомка!
— Нашего? — удивился Дональд, почесав в затылке. — Я думал, мой — только вон тот.
Он ткнул пальцем в лорда Блумберри. Тот, к его чести, панике не поддался, а на призраков смотрел с большим интересом, не забывая обмахивать бесчувственную супругу молитвенником. Вот дети — те таращились на духов предков с восторгом!
— Слушай, столько лет прошло, можно не считаться, — отмахнулся условно мой предок. — Не о том речь.
— Да, верно… Значит, Ходжкин… — сурово произнес Дональд. — Ходжкин… А в девичестве Оук? Эй, где там дед Оук?
— Тут я, господин, туточки! — из толпы призраков выбрался тощий сгорбленный старик и похромал к нам.
— Погляди — твоя пра-пра… кто она там?
— Да вроде похожа, — присмотревшись, кивнул Оук. — Нос — точь-в-точь, как у моей старухи и космы тоже. А глаза мои, да… Ишь как зыркает!
— Что скажешь о ней?
— А что скажу? Вот отец ее был порядочный человек, и его отец, и его… Пущай лежат теперь туточки, возле церкви, ан про меня не забывали, нет-нет, да и принесут чего-ничего… — Дед выпрямился, отчетливо хрустнув призрачными суставами, и добавил: — А эта уродилась не пойми в кого! Предков знать не хочет, дом запустила, мужа извела так, что он детей забрал да удрал куда подальше. А ей что — гуляет себе, а на что живет… это еще спросить надо! Да еще господских потомков оболгать норовит? И-и-и, ни стыда, ни совести!
Миссис Ходжкин как-то странно булькнула горлом и глянула по сторонам. Прихожане старались оказаться как можно дальше от нее.
— Да, этакая дочка — позор на всю семью, — тяжело вздохнул Дональд. — Что делать станешь, Оук?
— Что ж я сделаю, господин? Ейные отец да дед с прочими, говорю, смирно лежат. Да они ее и при жизни приструнить не могли! А я стар да немощен… Вот ежели бы ты мне на подмогу кого дал…
— Это запросто, — ухмыльнулся тот и махнул рукой. Тут же два дюжих воина в парадных рогатых шлемах подхватили миссис Ходжкин под руки и повлекли прочь из церкви. — Что делать-то с ней намерен, а, дед?
— Для начала бросим-ка ее в терновый куст, — мелко захихикал Оук, потер руки и поспешил к выходу. — Жаль, нынче ни крапивы нет, ни муравейника… ну да ничего, и так управимся!
Миг — и заполошный визг миссис Ходжкин затих вдали.
— Вы ее только живой верните, — попросил я. — И… гм… постарайтесь обойтись без членовредительства.
— А как же! Неприятности с законом никому не нужны, — Харальд кивнул Таусенду и Пинкерсону. — Ну, стало быть… пора нам.
— И не забывайте предков! — добавил Дональд, погрозив пальцем лорду Блумберри и его семейству. Тот серьезно кивнул. — Да, вот еще что… Не вздумайте рыть у нас под боком, в развалинах особенно!
— Это вы об археологах? — уточнил я.
— О них, бестолковых, — предок нашел взглядом тех бедолаг, а они постарались слиться с обстановкой. — Не было тут отроду никакого форта!
— Какие ваши доказательства? — пискнул один из археологов.
— Да мы, в отличие от вас, постарались, откопали одного совсем уж древнего римлянина… — Харальд подал знак, и вперед выпихнули еще одного духа.
Был он довольно высок, плечист, носил доспехи и плащ. И шерстяные штаны — видимо, здешней зимой южному уроженцу было нежарко.
— Он, правда, по-нашенски не особо говорит, — добавил Дональд, хлопнув легионера (или кем он был) по плечу, — но на пальцах объяснил, что форта тут не было. Только временный лагерь, а потом, как зима пришла, его и того… свернули.
— Да, потомок, — поманил меня пальцем Харальд, — ты ж вроде языкам обучен, спроси у него сам!
Я честно собрался с мыслями и попытался сформулировать вопрос. (Повторяю, юридические термины я помню отлично, а вот с разговорной латынью у меня как-то не сложилось.) К моему удивлению, солдат меня понял (примерно с третьей попытки, что я считаю несомненным успехом) и даже ответил. Увы, на этом мои лингвистические достижения закончились — воспринять его речь на слух, а тем более перевести я не смог. Можно было привести в чувство священника, но что-то мне подсказывало — это не поможет…
— А как же наша находка?! — воскликнул второй археолог и, порывшись за пазухой, выудил фотографию того злополучного камня. — Как же цифра «М»?
Легионер смерил его презрительным взглядом, выразительным жестом дал понять, что никакого отношения к этому булыжнику гордые римляне не имеют, царственно запахнулся в плащ и удалился с высоко поднятой головой.
— Но что же тогда…
— А-а-а… — присмотревшись, хлопнул себя по лбу Харальд. — Эй, Бьярни! Бьярни, ты куда спрятался?
— Тут я! — отозвался от входа гулкий бас, и, раздвинув остальных призраков, нам явился помянутый Бьярни.
Он оказался выше Харальда головы на две и примерно в три раза шире. Клянусь, его бицепс в обхвате был… ну, пожалуй, как талия тетушки Мейбл. Без корсета. И нет, я не преувеличиваю! Должно быть, среди предков этого гиганта затесались пещерные медведи или там каменные великаны…
— Бывает, тело слабо, но дух силен, — объяснил Дональд, видя мое удивление. — Бьярни и в живом виде мог поднять над головой вола и пробежать с ним пару миль, а еще он был прорицателем, вот после славной смерти и того… возвеличился. Погляди-ка, Бьярни, похоже на твоё имущество?
— Похоже, — кивнул тот, посмотрев на фотографию. — Ну точно, это я тогда по пьяни руны-то рассыпал, а потом манназ не досчитался, пришлось новые делать… Точно, мой.
— Руны? Такого размера? — не выдержал я: булыжник был размером с мой кулак, не меньше.
— А что? — не понял Бьярни. — Мелкие не ухватишь, а такие мне в самый раз! Да и для пращи годятся, мало ли, дичину какую подбить…
Я счел за лучшее промолчать, а вот археолог не удержался.
— А как же орел? — он показал второе фото.
— А это я чайку детишкам накарябал, — подумав, вспомнил Бьярни.
— Он у нас мастер изобразить чего-нибудь, — ласково сказал Дональд и ткнул его в бок. — Помню, завидев носовую фигуру его работы, чужие корабли драпали против ветра впереди собственного визга…
— Славные были деньки! — согласился Харальд и окинул взглядом собравшихся. — Ну, нам в самом деле пора! Бывай, потомок, молодец, что не забываешь…
Я вежливо кивнул.
— Счастливого Йоля, хо-хо-хо! — добавили предки хором и растворились в порыве ледяного вихря.
Свечи вновь (сами собою!) загорелись обычным пламенем, тёплым и ясным, и только иней на полу и на спинках скамей говорил о том, что в церкви только что побывали призраки.
— Надо бы поднять отца Уайта с пола, простудится ведь, — сказал кто-то и нервно хихикнул.
Началась суета, а я вышел наружу. Неподалеку реял Хоггарт с семейством — мы обменялись приветствиями.
Я посмотрел вверх — уже стемнело, шел снег, издалека доносились истошные вопли вразумляемой предком миссис Ходжкин, и на душе было легко и спокойно, будто на меня в самом деле снизошел дух Рождества…